Саша Цветков (xFlower) – Походие

Действующие лица и исполнители:

Дядя Женя – Евгений В. Дубровин. Наш самый главный и всеми уважаемый руководитель. В миру – простой советский биофизик. Именуется дядей Женей, чтобы отличать от одноимённой девочки, которая у нас в коллективе тоже была. Счастливый обладатель видеокамеры.

Серёга – Сергей В. Березницкий. Оператор-любитель. К сожалению, навыки физика-электронщика в походных условиях пригождались редко. Зато Серёга носил с собой пассатижи и кучу прочих Очень Нужных Вещей.

Коллинз – Николай В. Кононов. (Что примечательно – эта вот буковка "В" после имени и перед фамилией у всех троих расшифровывается по-разному). Корреспондент газеты "Чорргорский абзац". Самая чистая и непорочная личность всего похода. Выполнял нелёгкую роль человека, носящего колбасу.

Тоша – Антон А. Любутов. Самая сладкая личность, ибо ему было поручено носить с собой те 8 килограммов сахара, что полагались по раскладке. Выбор, надо сказать, был не случайным, так как в свободное от походов время, Тоша учится на крутого милиционера и в случае чего смог бы сахар от всяческих посягательств уберечь.

Женя – Евгения А. Манина. Единственная девочка на весь поход. Которая украшала собой весь этот обросший и нечесаный коллектив и не давала ему одичать окончательно.

МС – Михаил С. Пономарёв. Групповой психолог. Правда, конфликтов в группе не возникло, потому должность осталась невостребованной. Да и психолог он, к тому же клинический, а свихнуться у нас никто, кажется, не свихнулся, вот всё и ограничилось публичными лекциями на тему лечения аутизма у маленьких детей. Единственный обладатель станкового рюкзака. Ставил (с риском для жизни) эксперименты по прикреплению коврика к станку – с какой бы стороны его ни прицепили, всегда найдётся нечто, которое будет за этот коврик цеплять и норовить опрокинуть МС'а.

Сеня – Арсений С. Хахалин. Наш добрый и за это страстно любимый завхоз. Он же авангард всех радиалок и лучший игрец на гитаре. На днёвках пытался (в большинстве случае успешно) залезть на все деревья, которые мог найти в округе. Как говорят на журфаке, красавец.

Я – Александр С. Цветков aka xFlower. Всё как положено – в меру упитанный мужчина... ну и так далее.

Соловей с девочками – Алексей Б. Соловей с мальчиками и девочками. Параллельным маршрутом собралась идти дружественная нам группа под чутким (не таким чутким, правда, как у нас) руководством Соловья. (О том, кто такой Соловей, можно прочесть в Карельском дневнике. Группа, кроме самого пернатого друга включала в себя 5 мальчиков и 7 девочек. Поначалу мы хотели пойти с ним. Но с ним ещё хотела пойти и куча разных хороших девочек. Мы же, поразмыслив, решили, что стольких девочек мы не выдержим, потому у Соловья оказался выбор: либо мы и немножко ИХ, либо ОНИ, но без нас. Он выбрал последнее. Компания подобралась замечательная и в меру разнородная – от физфака до упора.



3/07. Первый день. Событие, о котором весь год говорили, думали и мечтали, наконец, свершилось. Встреча у "лысого камня" на Ленинградском вокзале, пересчёт народу на предмет все ли собрались, посадка в поезд, где у нас сплошные верхние места. Люди странны. В поезде они предпочитают брать нижние полки. Их, в принципе, дело, но лично я предпочитаю ехать лёжа, нежели сидя. К тому же, где посидеть можно всегда найти.

В походе у Серёги планируется Hippi Birdy, поэтому Коллинз по Ужасно Огромному Секрету покупает два литра "Очаковского" и с довольным видом запихивает его ко мне в рюкзак. Вместе с Женей пришли (провожать, видимо) некая девушка и некий жутковатого на первый взгляд виду молодой человек. Коллинз долго что-то про них рассказывал, однако ж, в голове моей ничего почему-то не отложилось. Дядя Женя гордо расхаживал с камерой по перрону и пытался заснять компромат. Компромата не нашлось и камере пришлось довольствоваться нашими радостными физиономиями.

Надо сказать, в отличие от прошлого похода (A HREF), процесс погрузки прошёл на редкость скучно: никто не опоздал, никто себе ничего не прищемил, и на всех хватило билетов. Разбросаны мы, в итоге, оказались на пол-вагона, самый большой "кластер наших" – последнее купе: я, Сеня, Коллинз. Был ещё некий мужик, но он действовал по принципу "сел, принял и свободен". Даже не храпел. Дядю Женю переселили на боковушку напротив (была у него тоже боковушка, но в другом конце вагона), чему все были несказанно рады.

Весь вечер у нас работал дискуссионный клуб. Сначала хотели спросить о чём-то Женю, но, так и не спросив, развернули обсуждение на тему "Как отличать Женю от Жени?". Предложенные варианты: he-Женя и she-Женя, ЖЕНЯ и Женя, Евгений Владимирович и Евгения Александровна, Женя-I и Женя-II итд. Так и не договорились. Потом решили выйти на станции, пива купить. Так долго спорили, какого именно, что проехали станцию. Хотя, всё равно в Твери никого не выпускали – шли вроде как с опозданием, стоянку сократили, а следующая остановка уже совсем поздно была. Ещё пытались сыграть в "контакт", но не нашли консенсуса в вопросах правил. Хорошо, что в шахматы не начали играть – совсем бы из-за правил передрались.

Ночью, к стыду нашему великому, спали. Ночь. Жарко, народ дуреет. В Бологом соседний вагон вышел на платформу и дружно играл в чехарду. Ночью ещё темно, а где-то там, на севере светится оранжевая полоска...

4/07 Зубная щётка в рюкзаке, а рюкзак крепко привязан к третьей полке, чтобы ни на кого не свалился. Отвязывать, а потом привязывать – целая эпопея. Приходится утешать себя тем, что гигиена – враг туриста. Хотя на душе всё же грустно. К 12 часам проснулся сосед. Слез с полки. Посидел. Покряхтел. Полез спать дальше. Очаровательный дядя. Выяснилось, что не один я псих-самоучка тащу с собой большой и тяжёлый "Зенит" – Тоша тоже из "наших". Он, правда, ещё не знает, сколько сюрпризов готовит нам это изделие КМЗ, но полон энтузиазма и радужных надежд.

В Петрозаводске летают красивые чайки. Вернее, чайки – самые обычные, но очень уж красиво летают. Попытался заснять. Вряд ли что получится, но устоять не смог. Дядя Женя решил показать класс и уделал всех в шахматы. Сеня прикалывается надо всеми в алфавитном порядке. Короче, обычный день трудового коллектива. Все хотят спеть, но почему-то ломаются. Я в том числе. Выпили пива (всего за поездку – 5,5 литров на 8 человек – не густо), после пива спели. Жара несусветная, окна герметичны. У народа избыток кур. Их явно больше, чем мы можем съесть. В результате, одна достаётся бездомной карельской собаке. Собака счастлива.

Проезжаем Выгозеро. Проезжаем его 2 часа, ближе к концу взгляду открывается местный ЦБК (целлюлозно-бумажный комбинат). Неповторимый устойчивый запах наполняет вагон. Город в дыму. В Москве смог видно только с высоких мест – он лёгкой дымкой застилает округу. Там же он больше похож на туман. Только чёрный и, извините, пахнет. Сеня глядит в окно и считает Хибинины. Каждая горка, удостаивается радостного крика и пристального разглядывания всем коллективом. Коллинз собрался заболеть горлом. Пожаловался Жене. Она дала ему ядрёную таблетку. По утверждению Коллинза, таблетка особо не помогла, но охоту жаловаться отбила.

Солнце уже не заходит. Висит над горизонтом, словно о чём-то раздумывая, и нерешительно двигается на восток.

5/07. Боялись проспать: станция по плану в 7 с чем-то. С четырёх утра народ периодически открывает глаза, выясняет, где же мы едем, и отправляется спать дальше. Таки не проспали. "Да..." сказала проводница, закрывая за нами дверь вагона. Снаружи дождь. Мелкий такой, моросящий. Неподалёку видны горы со снежными пятнами. Ужасно непривычно и хочется ТУДА. Около часа топали до первой стоянки в ущелье Аку-Аку. Первое дежурство – Сеня и я. Дров навалом, воды тоже. К 12 часам погода проясняется и становится видна вся окружающая красотища. Можно даже влезть на горку и с ней обозреть окрестности. Всё впервые, всё незнакомо и удивительно. В первый день нащёлкал 30 кадров. Вода в ручьях холодная, и чистая. Знающие люди утверждают, что практически дистиллированная. Вершины в облаках. Народ разбредается по окрестностям, залезает на все места, на которые можно залезть, все (кроме многоопытного дяди Жени) под впечатлением.

Вечер. Играли в "крокодила". Постановили пытаться завтракать в 9. Значит, завтра вставать нам – дежурным – в 8. Палатки – в одной дядя Женя, Женя и Тоша, в другой остальные. Тесно, жарко, но спать хочется.

6/07. К слову о комарах. Если кто будет писать о русском Севере и не напишет о комарах, то можно этому человеку смело давать премию за пофигизм. Непонятно, чем они питались, когда здесь не было туристов? У этих очаровательных зверушек патологическая любовь ко мне. Даже когда я намазан всем, чем только можно намазаться, они в огромных количествах садятся на одежду (очень любят мой полар, почему-то... Видимо, ноги греют). Бьются об открытые участки тела как об стекло – всё же антикомарин сесть не позволяет. Двое живут в накомарниках. Это такие штучки на голову, куда комар залететь может, а обратно – никак. Ещё, спустя некоторое время, всё становится в клеточку. Даже если накомарник снять.

Ходили в радиалку. На безымянную двугорбую вершину. Дождя нет, зато жарко. Но зато нет дождя. Залезли, перекусили (куда ж без этого), пофотографировались в разных ракурсах и полезли вниз. Группа психов (я, Сеня, Серёга, Тоша) пошла гулять дальше по хребту, планируя пройти полный полукруг и вернуться через Юмъекорр домой. Отдал свой фотоаппарат дяде Жене, взяли один на всех – Антоновый. На радостях отснял с него 20 кадров. Дядя Женя утверждал, что мы вернёмся к девяти, мы очень хотели к семи – ужин как раз. (Кстати, об ужине: дежурные Коллинз и МС) Прошли, пролезли, местами проползли и съехали вниз по снежнику. Ни разу не плюхнулся только Сеня. Я умудрился упасть даже головой вниз, но успел перевернуться до камней. Сверху видели группу туристов – 11 человек. Снизу углядели ещё шестерых. Помахали друг другу и остались довольны. Сушняк долбит. Ручей – это счастье. Говорят, на Кавказе такой халявы с водой нет. На перевал еле взошёл. Даже, можно сказать, всполз. Самый тяжёлый перевал за весь поход, как потом оказалось. По пути в долине встретили лагерь (с утра подходила группа, выясняла, там ли она находится, где хочет. Выяснила, что там и убежала. Судя по всему, это они и были). Пришли в 19:10. Нам даже обед оставили. Я ещё на радостях сахару объелся. Кайф. Народ лежит в палатке и слушает, как МС байки травит. Сеня тут же влез туда, после чего свободные места в палатке закончились. Потом МС с Коллинзом пошли ужин готовить, а я залёг в палатку, спать. Снаружи всё-таки комары достают. Разбудили на ужин. Выяснилось, что одна палка колбасы у нас скончалась. Под всеобщие рыдания она была сожжена.

Вечером очередные песнопения.

7/07. Постепенно холодает. Хотя пока всю имеющуюся одежду на себя можно не надевать. Наслушавшись рассказов Соловья, как он геройски замерзал "в той степи глухой", я представлял себе Хибины чем-то вроде вечной мерзлоты, где разве что белые медведи не ходят. Выяснилось, что одного "полара" хватало за глаза, а временами и загорать можно.

Ну так вот, холодает потихоньку. Такая как раз погода, в какую приятно идти. Не жарко и не холодно. Топаем на Юмъекорр. Кто-то из всезнающих членов команды сообщает, что переводится это как "ущелье смерти", что вызывает всеобщую радость. В 11 вышли к перевалу. В 14 на него зашли. Легче, чем вчера, но всё равно умереть хочется. Но жить – больше. Оставили там записку на память о себе, попросили даже в ней привет Соловью передать. Он вроде как тоже через этот перевал идти собирался. Посмотрим...

Вниз съехали по снежнику. Культурно и с палками. Внизу осознал, что мой фотоаппарат наверху остался. Ничего не поделаешь. Сеня – гигант, со мной полез. Остальные пошли дальше. Фотоаппарат таки нашли, где-то через час встретили всю группу, которая сидела в кустах и, лениво отмахиваясь от мошки, судя по всему, ждала нас. Да, кстати. Комары исчезли, но появилась мошка. В огромных количествах. Антикомарин её не берёт. Или берёт, но не так, как хотелось бы. Она не кусается. Не больно, по крайней мере. Но лезет во все мыслимые места, невзирая на элементарные правила приличия. Кровь течёт очаровательным ручейком и заляпывает всю одежду. К вечеру покусанный народ ей измазан по самые ухи, что в сочетании с сажей и прочими минеральными веществами придаёт туристам облик индейцев на тропе войны.

Дошли до переправы через Меридианальный. Краткая дискуссия – "о" там писать в названии или "а"? Дядя Женя с Сеней перелетели по брёвнышкам аки на крылах, после чего Сеня, как настоящий друг предложил мне перенести мой рюкзак с тем, чтобы я налегке мог через этот ручей перебраться. Я чуть было не обиделся. На самом деле, если есть палки в руках, то проблем с переходом не возникает. Наконец-то удосужился снять с палок кольца. Палки сразу же начали вязнуть и застревать везде, где только можно, зато перестали цепляться за камни. Вода в ручье голубая. Не такая, чуть отливающая голубизной, как мы все привыкли, а ярко-голубая, словно чем-то подкрашенная. И холодная. Коллинз даже хотел заболеть, но передумал.

Пришли на место. Потом подлетели и вечные спутники и друзья туристов – комары. Дядя Женя, Сеня, Серёга, я пошли делать заброску. Забросили, надо сказать, нехило – не то чтобы совсем на вершине, но лес там уже заканчивался. Но, ура, допёрли. Найти бы её теперь.

Сейчас час ночи. Народ ещё поёт, я уже лежу в палатке книзу пузом и пишу вот это вот безобразие.

Да, чуть не забыл на жизнь пожаловаться: пока вниз шёл с заброски, ткнул веткой в глаз. Глаз цел, но болит и плохо показывает. Если до завтра не пройдёт, жалобы усилятся.

8/07. Ночь глюков. Мне показалось, что я проснулся утром (часа в 4), а все друг у друга выясняют, где же Сеня. Он, кстати, каждое утро встаёт вместе с дежурными и даёт им ценные указания по приготовлению завтрака. Вот все лежат и думают, что раз Сени нет, то значит уже пора вставать. А потом его находят и успокаиваются. МС'у тоже было видение, как он, открывая глаза, видел по очереди всех обитателей палатки, в то время как у него с одной стороны стенка, с другой, кажется Коллинз. Жуть.

Встали. Вышли. Пошли на перевал Восточный Арсеньева. Рюкзаки лёгкие до неприличия, идётся хорошо почему-то. Отменили коммунизм на сахар: теперь 4 кусочка за еду (12 в день). Пришли к подножию перевала и поняли, что его не видно. Виден здоровенный хребет, наверху мелкие неровности. Что из этих неровностей перевал – сказать сложно. Долезли доверху. Перевал таки нашли, в туре лежала абстрактная картинка (Коллинз утверждает, что в духе Баньки (см. Соловей А.Б. и др.)). Рядом с туром ещё одна выцветшая записка, из которой следует, что мы находимся на Северном Чорргоре (часов 8 ходу от Вост. Арсеньева). Попытались сфотографироваться все вместе. Должно получиться. Спускались резво, я от пущей лени пошёл на снежник, где, почти в самом конце, умудрился провалиться одной ногой. Затем шли 3 часа вдоль р. Ферсмана до впадения его в Малую Белую. Красота. Даже стоянка есть с дровами и следами пребывания геологов былых времён.

Дежурят Женя и Женя, обед совмещён с ужином, у всех это вызывает бурную радость, а моей ненасытной утробе как всегда мало. Мы с Коллинзом обменялись на вечер шляпами. Народ утверждает, что так лучше. Коллинз поспорил на шоколадку с прибамбасами, что до конца похода не будет цитировать фильмов, песен, шаблонить итд. Два часа уже держится. Герой!

9/07. Пишу уже 10/07. Опять хороший день и опять было здорово! У Серёги День Варенья. Подарили анорак, ему, вроде, нравится. Серёга выставил в честь праздника коробку конфет. Когда ещё до похода обсуждались возможные варианты подарков, кто-то предложил подарить ему пудовую гирю: мы бы всемером её четыре дня потаскали, а потом торжественно вручили бы имениннику, пускай с собой носит. Но человеколюбие восторжествовало. К тому же выясняется, что у г-на Березницкого температура 38,5 и что ему хреново. Его разгрузили. До этого, кстати, ещё Тошу с больной ногой слегка разгружали.

По пути на Западный Арсеньева встретили группу из трёх человек. "Это какой город...?" – спросила группа, протирая сонные усталые глаза. Поглядев мутным взглядом на объясняющего что-то им дядю Женю, группа вежливо сказала спасибо и обречённо уползла обратно в палатку, тем более что моросил дождик. Да, и шикарный туман. Просто загляденье. Видимость потихоньку падает, всем всё мокрее и мокрее. Перевала не видно, "идём по приборам", главный прибор – дядь Женя с компасом. Долго ли, коротко ли, появилось вверху небо. Это же просто загляденье, когда сквозь эту бесконечную вату тумана начинает проглядывать что-то голубое, а там, рядом, хребет, и вот мы здесь, а облака там. Внизу дождик идёт, пасмурно, а здесь светит солнце, и чуть ли птички не поют. На радостях рванул наверх и в кои-то веки влез на этот самый верх первым, в надежде сфотографировать облака сверху. Облака, тем не менее, ожиданий моих не оправдали и фотогеничную форму не приняли, но полезли через гору вслед за нами, чем немножко подпортили общее ликование. Наверху посидели, пошоколадились и пошли искать перевал Западный Арсеньева, так как то, на что мы залезли вроде как было и не гора и не перевал – нечто среднее. По пути встретился Центральный Арсеньева (вроде как и на карте нету...), от него дотраверсили и до Западного. Там Коллинз проиграл свой спор, процитировав Щербакова. Разгрузили немножко МС'а, Серёга ударил ногу и теперь, в дополнение ко всему, ещё и хромает. Жене просто грустно от такой хорошей жизни. Пришли домой – рухнули. Потом встали, кто как мог и пошли за заброской (дядя Женя, Коллинз, Сеня, я). Красота наверху неописуемая и, пожалуй, даже нефотографируемая, хотя попытки сделаны. По пути обратно встретил мужика в трусах и в накомарнике. Спросил: "А далеко ли до Мурманска?". Мужик странно на меня поглядел. Ужин в час ночи, легли в 2:30.

10/07. Пишу 11/07. Уже даже, пожалуй, 12/07. Днёвка. Меня с утра плющит. Просто плющит, не мог выползти из палатки, весь день еле хожу. Всё влом и ужасно. Зато на завтрак изюм дали, всё же радость. Серёга продолжает болеть. Дел между завтраком и обедом в памяти не отложилось. Натянули тент, немножко помокли под дождём. Пили пиво. Из дождя выплыли две фигуры. Одну из фигур звали Галя, и направлялась эта пара к Соловью, песни петь. Весь вечер после этого сидели и думали, а не устроить ли нам мобильной группой марш-бросок в стан врага и не спереть ли у него всю тушёнку.

Сеня сдался и воспользовался достижениями современной химической промышленности. Теперь комары его не едят.

Перед сном в нашей палатке устроили вечер эротического анекдота. Как сказала на следующий день Женя, из соседней палатки это выглядело как равномерное бормотание, потом тихий шёпот, потом громкое ржание, потом опять бормотание.

11/07 Серёга почти выздоровел. С учётом того, что градусник теперь выдаёт на 0,4° меньше, он вообще здоровее всех здоровых. Зато заболела Женя. Ходила с утра вся грустная такая... Дядя Женя, Сеня, МС и я пошли в радиалку: г. Ферсмана – п. Ферсмана – п. Крестовый – пл. Часначорр. Взяли один рюкзак на четверых, несли по очереди. Шли всё равно медленно. По крайней мере, с точки зрения командования. Вверх. Потом вниз. Потом опять резко вверх. И опять резко вниз. И так всю дорогу. На п. Ферсмана нашли рекламу какого-то турклуба – типа платите $99999999999 и мы вас сюда сводим. Сеня и МС затеяли разговор о высоких материях. Я сбежал. Домой пришли часам к 10. Меня опять сплющило. В палатке меня переложили с краю в середину, так что теперь будет легче: стенка, её сколько ни пихай, ей всё пофиг. А если пхнуть в бок Коллинза, то он немножко подвинется. Ещё раз пхнуть – ещё раз подвинется, минут через пять усиленной работы глядишь, уже и двигаться можно.

Мошка здесь совсем бессовестная. Народ ходит погулять, сжимая в одной руке ленту жизни, а в другой антикомарин. Иначе – съедают.

12/07 Женя продолжает болеть. Коллинз не хочет вставать. Его пугают съеданием его каши, прячут её за дерево, Коллинз паникует, но быстро обнаруживает прикол. Завтрак посвящён обсуждению вопроса смешения слабительного со снотворным.

Устроили очередную ревизию еды. Её вроде как хватает, а вроде как и нет, но похоже, что хватает, потому что должно хватить, может, правда не хватить, но, скорее всего, хватит, правда, непонятно насколько.

В час Сеня, МС, Коллинз и окончательно оклемавшийся Серёга ушли к северу от лагеря погулять.

От нечего делать, Тоша показал, как наша доблестная милиция задерживает подозреваемых. Показал он очень аккуратно, тем не менее, одна особенность: в айкидо есть много вещей, которые очень болезненны, но боль проходит через минуту. После них же болит куда менее сильно, но долго и противно.

Дядя Женя сделал Коллинза в шахматы. Мы с Антоном сошлись на ничьей. Сеня ходил искать Соловья, ходил долго, но безрезультатно. Я посеял маркер, Коллинз зажигалку.

Ночь. Тоша обыграл меня в шашки 3:1. Наша палатка устроила буддистские песнопения. Серёга – шаман. Перестроил гитару и затянул марафон "народных наигрышей северных народов". Всё это сопровождалось высокохудожественными завываниями Коллинза и коловоратурным свистом Арсения. Попытался заснять это дело на камеру. Мой первый опыт съёмки, может что-то и получится. Жалко будет, если такое зрелище не станет достоянием общественности. К пол-второму ночи это достало даже такого любителя северного фольклора, как дядю Женю. Он подошёл к палатке и вылил на неё сверху две миски воды. В палатке возникло некое замешательство, которое вскоре сменилось ритуальной песней против дождя.

Пол-третьего пришёл я и всё испортил, сказав, что вы тут как хотите, а я спать буду.

13/07. Спалось хреново. Нашаманили, ё...

В 11 с чем-то пошли штурмом на Северный Чорргор. Шли 30/10. Самый классный перевал по моим ощущениям, все наломались, но никто не умер. Всем тяжко, но при этом редкостный кайф. Первые признаки мазохизма, вот они.

На перевале выяснилось, что у нашего очень в тот момент любимого завхоза заначена пачка печенья, а у не менее любимого руковода – "банка варенья" в виде большого пакета с козинаками. Коллинз рассказал неприличный анекдот, Женя его прослушала, потом всю дорогу домогалась повтора. Коллинз не сдался. Перевал – чемпион по числу обелисков из всех, где мы были. Грустно. Внизу видны кусочек озера Гольцовое, которое и есть предмет нашего вожделения, база КСС, если очень приглядеться, то даже большой двадцатиметровый водопад и дорога, по которой машины ездят (шайтан!)

В который раз прихожу к выводу, что вниз идти сложнее, чем вперёд и в который раз как физика меня это удивляет. Серёга отстаёт, обезрюкзаченная Женя летит впереди. Долго искали мост через Кунийок, не нашли, пришлось позорно переходить по брёвнышкам около КСС. Брёвнышки, правда, достойные, я с них чуть не рухнул. Оттуда до Гольцового озера два перехода. В конце второго перехода нас настигла Соловьиная диверсионная группа, покусанная ещё больше чем мы, попрыгала вокруг, обозвала наши рюкзаки халявными (дык... Уже полмаршрута прошли...), попытались соблазнить нас шедевром кондитерской промышленности под названием "вафли "Причуда"", мы, однако, не поддались. Знаем мы это... Возмёшь, потом весь год Соловей будет рассказывать, как он нашу группу от голодной смерти спасал. Хотели даже сами их накормить, но пока собирались, всё сами съели. Агентура в виде СанСаныча (достойнейший муж (в смысле, человек) из Соловьиной группы) донесла, что они стоят на Рисйоке, над водопадом, уже n-й день, что все девушки ихние переругались, что Аннушка с Банькой (A HREF) болеют итд.

После встречи прошли метров 500, пробродили через двухметровый перешеек между озёрами, и встали на берегу. Дров мало, но на еду хватает.

Когда туда шли, со стороны ж/д гром был. Странный, правда, какой-то – частый и без молний. А потом и дождик прошёл, с радугой, красивый весь такой.

14/07. Спалось опять хреново. Посреди ночи Коллинз с Серёгой решили проявить сознательность и изжить классового врага в лице комаров из нашей палатки. Делали они это бурно и с радостными воплями.

Жарко. После завтрака собрались в радиалку через Лявочорр. Кажется, Северный. В составе: дядя Женя, Сеня, я, МС, Коллинз. Остальные болеют в лагере. Шли лесом, МС поначалу отставал, мы его периодически ждали. В один прекрасный момент он не появился, спустя положенное время. Подождали ещё. Нету. Сходили назад по тропе. Таки опять нету. Оно, конечно, наверняка в лагерь вернулся, не вынеся тягот и лишений радиалки. Но это наверняка, а не точно. А ну как его злобная мошка в лесу съела, а ну как на него злобный маньяк напал, о которых он нам так много рассказывал, может его танком задавило – кто ж знает? Пошли обратно. Так и есть. В лагере сидит. Вернее, уже не сидит, а лежит на коврике под солнышком. Повезло ему, что он мой коврик не взял. Убил бы иначе. А так только покритиковал. Радиалка не состоялась.

Вода холодная – полминуты и бегом обратно. Часы мои почему-то стали убегать на два часа в сутки. Жуть.

Впереди у меня маньячила мысль – сходить к Рисйокскому водопаду, пофотографировать. А заодно и к Соловью в гости зайти. Родственная маньяцкая душа оказалась только у Сени. Пошли вдвоём. По пути туда нашли штук 10 подосиновиков. Прямо у дороги. Заныкали их на всякий случай в пакетик.

Водопад очень легко найти по визгу соловьиного лагеря, стоявшего рядом. Иногда сквозь эти крики прорывается и сам водопад. Дощёлкали плёнку около водопада (красивая штука, воистину, аминь). У Соловья выяснилось, что чая для нас у него нет, но можно вскипятить, но это долго, а все девочки ушли мыть головы, а также делегация из Аннушки, Володи и ещё когототам пошла к нам в гости. Уже три часа назад (от НАС до НИХ ходу часа полтора). Мы их не видели, они нас, судя по всему, тоже.

Опаньки...

Пошли обратно. У КСС встретили идущую обратно Аннушку сотоварищи. После дружеских объятий, выяснилось, что руководствуясь мудрыми указаниями Соловья, который объяснял им как до нас дойти, они пошли по озеру совсем в другую сторону. И нас не нашли. А ещё они нам несли две шоколадки, из них одну даже донесли и нам отдали. Шоколадка была заныкана до лучших времён. Ещё по большому секрету был поведан рецепт приготовления грибов в походных условиях при помощи сухого молока, сыра и всего остального, что найдёшь в лагере.

Пришли. Дежурные Коллинз с МС'ом, во-первых, так обленились, что готовили еду на горелках, во-вторых, сварили рис, вместо макаронов, чем ввергли Арсения в ярость и как завхоза, и как простого гражданина.

Стали грибы делать. Часть народа заранее отказалась от сочетания грибов с молоком, другая часть от сыра, короче, поели на славу, хотя грибов и не шибко много было. Вроде как пока живы, завтра посмотрим.

Национальная игра: кто больше комаров пристукнет одним ударом одной руки. Рекорд – 25 штук.

На ночь глядя, некие сильно поддатые мужики оставили нам лодку караулить до завтра.

Я&Коллинз принимаем героическое решение спать снаружи, ибо внутри тесно, жарко и руки раскинуть нельзя. Залезли с головой в спальники (Коллинз очень стильно смотрелся: у него спальник с капюшоном, капюшон затянут до предела, осталась лишь маленькая дырочка, откуда торчит нос с усами под ним. На усах жирными каплями висит антикомарин, комары подлетают, толкают нос лапками и улетают. Нос недовольно морщится и пытается фыркать. В конце концов, нос засыпает, а вместе с ним и Коллинз.

15/07. Ранним преранним утром (в 7:30) приехали мужики на мотоцикле без глушителя. Мотоцикл, видимо, старше меня, ехал долго и мучительно. Народ проснулся и начал нецензурно выражаться. Мужики забрали лодку и с такой же помпой уехали.

Пошёл дождь. Завтракали под дождём. Как-то нехорошо... Пошли на Южный Портамчорр. Перевал маленький, пологий, но многосерийный – идёшь, думаешь, вот оно, почти дошёл, поднимаешься наверх, а там вниз и опять вверх. А ещё там было красивое озеро. На перевале съели трофейную шоколадку.

Спустились. Дождь закончился. Народ начинает перегреваться. "А вот за той горой нас ждёт озеро Академическое", – говорит дядя Женя. За этот день он повторит эту фразу по меньшей мере раз пять, показывая при этом на разные горы. "А ещё там нет комаров!!! Честно! Совсем нет!" – говорил он. Народ от такой перспективы всё больше и больше стремился ТУДА. В этот, казалось в тот момент, рай на земле. Короче, мы до него дотопали часа через четыре. Я совершенно ни за что ни про что облаял Женю (она меня о чём-то спросила, а я ей сказал "Гав!"), был в абсолютно расстроенных чувствах и решил, что мне надо сдохнуть, но придти на озеро не самым последним. В результате пришёл, кажется третьим.

А там уже Соловей. Встали чуть в стороне. Всё, я умер. Наконец-то, сбылась мечта идиота. Лежу на коврике и не хочу шевелиться. Жутко болят ноги. Не от того что натёрты, а просто болят. Комаров ничуть не меньше, чем в любом другом месте. Все укоризненно смотрят на дядю Женю, который всем своим видом пытается показать, что он здесь не виноват, они сами прилетели, он их не звал.

Вечером для поднятия духа оприходовали половину спирта. Похорошело. Делюсь опытом: три крышечки на кружку разбавителя – в самый раз. Коллинз отрёкся в пользу бедных.

Кстати, чуть не забыл. Ещё при прошлой встречей, довольный Соловей показал нам ту самую бумажку с Юмъекорра. Её ему отдал некий мужик из Питера, который с ним по пути пересёкся. Нетрудовой, так сказать, доход.

Народ утопал спать. В нашей палатке опять вечер эротического анекдота. Решено назвать нашу палатку палаткой им. поручика Ржевского.

16/07. Около трёх часов ночи была гроза. Самая настоящая, с громом, молнией и дожём. Молнии здесь бьют гораздо чаще, чем мы все привыкли – интервал около 15 секунд между ударами. Или мне это сонному так показалось... Палатка немножко протекла. Совсем чуть-чуть, но мне хватило по полной программе.

В 12 еле встали под предлогом завтрака. Потом зашли к Соловью в гости, пообщались, повысили свой культурный уровень, нам презентовали кулёк с конфетами – у них планировался досрочный сход с маршрута, поэтому лишнее тащить не хотелось. По Соловьиным словам они уедут на день раньше нас. На два их оставшихся дня у них 13 кг сахара и куча прочей еды

Дядя Женя притащил большую зелёную чушку со словами: "А вот это и есть те самые апатиты, ради которых горы раскапывают". Чушка заныкана.

Собирается гроза. Сеня, МС, Коллинз и Серёга пошли гулять по цирку, что вокруг озера. Дядя Женя обозвал их некультурным словом, кто ж, дескать, в грозу по горам ходят. А ещё, по его сведениям, гроза в Хибинах явление нечастое, так что мы с чистой совестью можем возгордиться. Ура.

17/07. Шли с озера Академическое на Кукисвумчорр. Сегодня вечером будет магазин. Эта мысль толкает всех вперёд, народ летит как на крыльях, впереди всех как всегда шагает своими шажищами дядя Женя, дальше вся мужская компания, которая сбилась в тесную кучку и, пользуясь отсутствием поблизости руководства и женщин, рассказывала анекдоты пикантного характера. Позади шла Женя, на которую вновь водрузили рюкзак, правда и разгруженный немножко. Дошли до спуска с плато к городу. Можно было, конечно, спуститься и на палках, можно было даже порубать ступени в снегу. Но тогда получилось бы, что мы зря тащили весь поход верёвки. Поэтому, достаём верёвки, связываем их обе (иначе не хватает) и кидаем вниз. На девочку Женю на всякий случай надевают обвязку. Как выяснилось, не зря, ибо перед самым концом ботинок её предательски скользнул по снежнику и все дружно её потом из этой системы выпутывали. Дядя Женя снял верёвку и спустился на палках. Герой, что тут ещё добавить.

Кругом следы цивилизации, ржавые железяки, какие-то бетонные платформы. БелАЗы. Развозят наши горы по всем уголкам страны. Вернее, они развозят до комбината, а оттуда уже по всей стране.

Доходим до места, ужасно, как выясняется, секретного и никому неизвестного. Дядя Женя и Серёга идут искать машину, Коллинз с Антоном, взяв мой рюкзак и собрав заказы отправляются в магазин. Остальные лежат. Женя заодно мучается вопросом, а не помыть ли ей в очередной раз голову. Я пытаюсь её разубедить, утверждая, что она и так красивая. Похоже, получается.

Через два часа возвращаются Коллинз и Тоша. Радость несколько омрачает то, что кефир, ими купленный, пролился прямо в мой рюкзак. Клятвенное обещание всё отмыть, оттереть, высушить и погладить было выполнено аккуратно и в срок. Они договорились с мужиком, который их подвозил, что если дядя Женя не найдёт машину, то они нас довезут за 160 рублей (6 у.е. по тогдашнему курсу). Приходит дядя Женя. По его словам, нас должны довести за нахаляву. Они заходили в ботанический сад, где был некий усатый мужик в тельняшке. Он обругал Коллинза половыми извращениями, а дядь Жене, почему-то предложил свою помощь. Если получится – будет здорово.

Среди прочих вкусностей из города прибила газета. Местная. Где была найдена статья о том, что билетов до Москвы нынче не достать. Злорадные усмешки – как там Соловей собирается уезжать?

Вечер. Пьянка с элементами разврата. В роли разврата выступают тушёнка, сгущёнка, шоколадки и прочие блага цивилизации. Также имеют место быть народные гуляния с песнями и прочими плясками.

Завтра светит подъём в 8 утра.

18/07. Утро. Все лежат и мирно сопят. Открываю глаза. Гляжу на часы. 10:45. ==:-[ + ]. Оказывается, всего лишь 9. Хуже, чем надо, но лучше, чем я думал. Ничего, успели, собрались, вышли. Ночью, кстати, опять байки травили. Спали с открытым тентом, чтобы ветер хоть немножко дул. Комары не погрызли.

Город. Странный немного. Словно игрушечный такой, разноцветный и местами аляповатый.

Ботанический сад. Как выясняется, самый северный в мире. Погуляли там минут 40, порадовались на зелёные камушки, там всюду разбросанные, амазонит, оказывается, они называются.

Подъехал автобус, который вроде как должен нас отвезти. Водитель отказался. Начальство ему приказало. Водитель оказался препротивнейшим мужиком. И даже отказался за 50 рублей проехать лишние 10 минут до вокзала. Ну мы и сами туда дошли, причём совершенно бесплатно. Коллинз с МС'ом остались на вокзале рюкзаки сторожить, остальные пошли за едой. Сходили, погуляли, позвонили, кстати. Телефонный узел тамошний – последнее слово техники. Ну, в крайнем случае, предпоследнее. В магазине видели потрясное объявление: "Спиртные напитки не продаются лицам моложе 18 лет. Растворители, табачные изделия и клей "Момент" – лицам моложе 16 лет". Вот так вот захочет пионер Кузькин действующую модель атомного реактора склеить, а ничего и не выйдет...

Автобусы там по 3 рубля. Кондукторша долго отказывалась признавать Тошину ксиву. Липа, говорит, сам нарисовал. Однако денег с него не взяла. Купили МС'у бананцев, о которых он мечтал весь поход, поели, подремали на вокзале, газеты местные почитали... Полкиоска газетного скупили на сувениры.

А ещё у них там, в городе Апатиты есть две достопримечательности. Это ОАО "Апатиты", где работает весь город, всё им вокруг увешано и академик Ферсман. Он у них вместо нашего бывшего Ленина. Самая большая улица – Ферсмана, одна из самых больших гор – Ферсмана, перевал – тоже Ферсмана, "дом, где жил и работал" – опять же Ферсмана...

Поезд наш в 22:26. Приехал почти вовремя. Все живут в 2-х купе одного вагона, кроме дяди Жени, который живёт четырьмя вагонами дальше. Проводница вроде нормальная, чуть даже заторможенная, и, почему-то одна.

Сеня потерял ножик. Всё купе старательно ищет.

19/07. День в поезде. В нашем купе открывается окно, что делает его (купе, в смысле), местом всеобщего паломничества. Едим да спим... Потом спим, да едим... Всеобщую радость вызвало то, что Женя, оказывается, брала платье в поход. И так ни разу не одела. Ей от этого грустно, а нам почему-то уже нет.

Все с ужасом ждут того момента, когда СТАНЕТ ТЕМНО. Народ воюет за верхние полки. На станциях написаны буржуйские названия, но нет русских. Глушь, да и только. На боковую полку подсаживается какой-то непонятный тип с большим носом. Услышав кусок моей фразы "Сейчас нас паровоз керосиновый повезёт", посвящённую отцеплению от нас электровоза и прицеплению тепловоза он сделал очень умный вид и сказал, что не паровоз, а тепловоз и вовсе ни на каком не керосине а на "дизэльном топливе".

Вечер. Станция. От нечего делать у народа зреет мысль познакомить Коллинза с проводницей. В это время подходит этот товарищ с боковой полке и начитает уже почти потенциально коллинзовую проводницу охмурять. Проводница морщится, крутит носом и пытается всячески избежать надвигающегося знакомства. Проходя мимо слышу обрывок фразы: "У меня красный диплом. Мне поступило четыре предложения из-за границы, но я решил остаться здесь...".

Сидим по купе и всячески пинаем Коллинза, чтобы он пошёл активно действовать. Коллинз придумывает разные отмазы, типа "мне у неё длина ушей не нравится" и прочую чушь.

Перед сном я иду за кипятком, Коллинз – "погулять". Стою, наливаю воду в кружку. Коллинз чуть в стороне, в очереди стоит. Из проводницкого купе высовывается голова.

- Скажите, а это не у вас гитара была?

Шанс. Упускать нельзя. Машу Коллинзу руками и ногами.

– Да, у нас.

– А вы нам её на полчасика не одолжите?

Хм... Ещё чего... Чтобы они тут без нас на нашей гитаре песни пели.

Подходит Коллинз. Делает интеллигентное лицо. Светится от любопытства.

– Да, кстати, девушки, а вот это – КОЛЛИНЗ. Он очень хороший, умный и интеллигентный. А насчёт гитары – вы лучше к нам сами заходите, у нас ещё банка тушёнки осталась, банкет организуем...

Ухожу, оставляю их с Коллинзом. Прибегаю к нашим. Сообщаю радостную новость – Коллинз с проводницами знакомится. Да не с одной, а с целыми двумя. Вторая из соседнего вагона.

Приходит радостный Коллинз: "Я их пригласил, скоро придут". Тут мимо нас проходит некая небритая личность в проводниковой форме, подходит к уже почти что нашим проводницам и начинает им что-то внушать. Пока личность внушает, мы переживаем. Волнуемся за Коллинза. Вообще, со временем, надо будет Коллинза женить. Человек он хороший, добрый, пушистый – пропадает ведь мужик один!

Личность уходит. Через некоторое время, являются проводницы. Сидим. Поём. Коллинз с Арсением джентельменят. Я дремлю наверху. Иногда пытаюсь что-то сказать, меня затыкают, чтобы я не перебудил весь вагон, так как спросонья голос у меня громкий.

Засыпаю.

20/07. Наутро мы созерцали Коллинза, который, размахивая руками, рассказывал проводнице Оле о высоких материях. Порадовались за него. Посмотрим, чем всё кончится :о)

Приехали. Собственно, всё... Разбрелись каждый в свою сторону, поехали по домам.

Аминь.